Неточные совпадения
— Гулевой
городок, народу-то сколько на
улицах. А мужчины — мелковаты, — замечаешь? Вроде наших вятских…
Служитель нагнулся, понатужился и, сдвинув кресло, покатил его. Самгин вышел за ворота парка, у ворот, как два столба, стояли полицейские в пыльных, выгоревших на солнце шинелях. По
улице деревянного
городка бежал ветер, взметая пыль, встряхивая деревья; под забором сидели и лежали солдаты, человек десять, на тумбе сидел унтер-офицер, держа в зубах карандаш, и смотрел в небо, там летала стая белых голубей.
В чистеньком
городке, на тихой, широкой
улице с красивым бульваром посредине, против ресторана, на веранде которого, среди цветов, играл струнный оркестр, дверь солидного, но небольшого дома, сложенного из гранита, открыла Самгину плоскогрудая, коренастая женщина в сером платье и, молча выслушав его объяснения, провела в полутемную комнату, где на широком диване у открытого, но заставленного окна полулежал Иван Акимович Самгин.
На мерзлую землю упало в ночь немного сухого снегу, и ветер «сухой и острый» подымает его и метет по скучным
улицам нашего
городка и особенно по базарной площади.
На
улице, перед низкой оградой сада, собралось довольно много народа: добрые граждане
городка Л. не хотели пропустить случая поглазеть на заезжих гостей.
Вид был точно чудесный. Рейн лежал перед нами весь серебряный, между зелеными берегами; в одном месте он горел багряным золотом заката. Приютившийся к берегу
городок показывал все свои дома и
улицы; широко разбегались холмы и поля. Внизу было хорошо, но наверху еще лучше: меня особенно поразила чистота и глубина неба, сияющая прозрачность воздуха. Свежий и легкий, он тихо колыхался и перекатывался волнами, словно и ему было раздольнее на высоте.
Только во сне я читал иной раз собственные стихи или рассказы. Они были уже напечатаны, и в них было все, что мне было нужно: наш
городок, застава,
улицы, лавки, чиновники, учителя, торговцы, вечерние гуляния. Все было живое, и над всем было что-то еще, уже не от этой действительности, что освещало будничные картины не будничным светом. Я с восхищением перечитывал страницу за страницей.
Еще через некоторое время по
улицам нашего
городка слышны были своеобразные звуки еврейского оркестра, в котором преобладали флейты и кларнеты.
С вечной заботой о загадочных выражениях «Слова» он ходил по
улицам сонного
городка, не замечая ничего окружающего и забывая порой о цели своего выхода из дому.
Когда я прошел всю главную
улицу почти до моря, пароходы еще стояли на рейде, и когда я повернул направо, послышались голоса и громкий смех, и в темноте показались ярко освещенные окна, и стало похоже, будто я в захолустном
городке осеннею ночью пробираюсь к клубу.
Из окна, у которого Женни приютилась с своим рабочим столиком, был если не очень хороший, то очень просторный русский вид.
Городок был раскинут по правому, высокому берегу довольно большой, но вовсе не судоходной реки Саванки, значащейся под другим названием в числе замечательнейших притоков Оки. Лучшая
улица в городе была Московская, по которой проходило курское шоссе, а потом Рядская, на которой были десятка два лавок, два трактирных заведения и цирюльня с надписью, буквально гласившею...
Было часов шесть вечера. По главной
улице уездного
городка шибко ехала на четверке почтовых лошадей небольшая, но красивая дорожная карета. Рядом с кучером, на широких козлах, помещался благообразный лакей в военной форме. Он, как только еще въехали в город, обернулся и спросил ямщика...
Дня через два на главной
улице маленького уездного
городка произошли два события: во-первых, четверней на почтовых пронеслась карета Мари; Мари сидела в ней, несмотря на присутствие горничной, вся заплаканная; Женя тоже был заплакан: ему грустней всего было расстаться с Симоновым; а второе — то, что к зданию присутственных мест два нарядные мужика подвели нарядного Ивана.
M-lle Прыхина, возвратясь от подружки своей Фатеевой в уездный
городок, где родитель ее именно и был сорок лет казначеем, сейчас же побежала к m-lle Захаревской, дочери Ардальона Васильича, и застала ту, по обыкновению, гордо сидящею с книгою в руках у окна, выходящего на
улицу, одетою, как и всегда, нарядно и причесанною по последней моде.
Шатаясь по
улицам, я всматривался детски-любопытными глазами в незатейливую жизнь
городка с его лачугами, вслушивался в гул проволок на шоссе, вдали от городского шума, стараясь уловить, какие вести несутся по ним из далеких больших городов, или в шелест колосьев, или в шепот ветра на высоких гайдамацких могилах.
Темно. По
улицам уездного
городка Черноборска, несмотря на густую и клейкую грязь, беспрестанно снуют экипажи самых странных видов и свойств. Городничий уже раз десять, в течение трех часов, успел побывать у подъезда ярко освещенного каменного дома, чтобы осведомиться о здоровье генерала. Ответ был, однако ж, всякий раз один и тот же: «Его высокородие изволят еще почивать».
Такова была почти вся с
улицы видимая жизнь маленького
городка, куда попал герой мой; но что касается простосердечия, добродушия и дружелюбия, о которых объяснял Петр Михайлыч, то все это, может быть, когда-нибудь бывало в старину, а нынче всем и каждому, я думаю, было известно, что окружный начальник каждогодно делает на исправника донос на стеснительные наезды того на казенные имения.
— Как пьян?.. Что за глупости ты говоришь? — проговорила пани и по темным суметным
улицам уездного
городка сама отправилась к Аггею Никитичу, которого застала в том же дремотном состоянии.
Играть хотелось страстно, и я увлекался играми до неистовства. Был достаточно ловок, силен и скоро заслужил славу игрока в бабки, в шар и в
городки в ближних
улицах.
Прошло не более 8 лет с тех пор, как были распланированы его
улицы у линии новой железной дороги, и с тех пор
городок жил тихою жизнью американского захолустья.
Приступом, что ли, взяли вчера этот город, мор, что ли, посетил его — ничего не бывало: жители дома, жители отдыхают; да когда же они трудились?..» И Бельтов невольно переносился в шумные, кипящие народом
улицы других
городков, не столько патриархальных и более преданных суете мирской.
По
улице маленького
городка пестрым потоком льется празднично одетая толпа — тут весь город, рабочие, солдаты, буржуа, священники, администраторы, рыбаки, — все возбуждены весенним хмелем, говорят громко, много смеются, поют, и все — как одно здоровое тело — насыщены радостью жить.
Наутро город встал как громом пораженный, потому что история приняла размеры странные и чудовищные. На Персональной
улице к полудню осталось в живых только три курицы, в крайнем домике, где снимал квартиру уездный фининспектор, но и те издохли к часу дня. А к вечеру
городок Стекловск гудел и кипел, как улей, и по нем катилось грозное слово «мор». Фамилия Дроздовой попала в местную газету «Красный боец» в статье под заголовком: «Неужели куриная чума?», а оттуда пронеслось в Москву.
В уездном заштатном
городке, бывшем Троицке, а ныне Стекловске, Костромской губернии, Стекловского уезда, на крылечко домика на бывшей Соборной, а ныне Персональной
улице вышла повязанная платочком женщина в сером платье с ситцевыми букетами и зарыдала. Женщина эта, вдова бывшего соборного протоиерея бывшего собора Дроздова, рыдала так громко, что вскорости из домика через
улицу в окошко высунулась бабья голова в пуховом платке и воскликнула...
И новою предстала жизнь. Он не пытался, как прежде, запечатлеть словами увиденное, да и не было таких слов на все еще бедном, все еще скудном человеческом языке. То маленькое, грязное и злое, что будило в нем презрение к людям и порою вызывало даже отвращение к виду человеческого лица, исчезло совершенно: так для человека, поднявшегося на воздушном шаре, исчезают сор и грязь тесных
улиц покинутого
городка, и красотою становится безобразное.
Осенью над городом неделями стоят серые тучи, поливая крыши домов обильным дождем, бурные ручьи размывают дороги, вода реки становится рыжей и сердитой;
городок замирает, люди выходят на
улицы только по крайней нужде и, сидя дома, покорно ждут первого снега, играют в козла, дурачки, в свои козыри, слушают чтение пролога, минеи, а кое-где — и гражданских книг.
Понедельник был тихий, ясный; за ночь мороз подсушил грязь
улиц, —
городок стоял под зеленоватым куполом неба празднично чистенький — точно жених.
И вот в один день
улицы нашего
городка огласились оригинальными звуками своеобразного оркестра.
Никита не отвечал, и старик понял, что забрили, и не стал расспрашивать. Они вышли из управы на
улицу. Был ясный, морозный день. Толпа мужиков и баб, приехавших с молодежью, стояла в ожидании. Многие топтались и хлопали руками; снег хрустел под лаптями и сапогами. Пар валил от закутанных голов и маленьких лохматых лошаденок; дым поднимался из труб
городка прямыми высокими столбами.
«Ах ты Господи, Господи! — думал московский посол, стоя у окна и глядя на безлюдную
улицу пустынного
городка. — Вот до чего довели!.. Им хорошо!.. Заварили кашу, да и в сторону… Хоть бы эту шальную Фленушку взять, либо Самоквасова с Семеном Петровичем… Им бы только потешиться… А тут вот и вывертывайся, как знаешь… С хозяином посоветуюсь; человек он, кажется, не глупый, опять же ум хорошо, а два лучше того…»
За два дня до Казанской Самоквасов поскакал во весь опор в Язвицы к ямщикам. День был воскресный, в праздничных красных рубахах ямщики играли в
городки середь
улицы. Подошел Петр Степаныч, поглядел на них и, заметив молодого парня, что казался всех удалей, заговорил с ним...
Проходил Самоквасов по
городку вплоть дó вечера и уж думал на другой день квартиры искать в деревнях подгородных, но ему и тут удалой ямщик пригодился. Только вышел он поутру на
улицу, Федор Афанасьич тут как тут — усталых, взмыленных коней проваживает… Окликал его Петр Степаныч.
Холостым много вольнее — с увесистыми палками в руках заводят они середь
улицы любимую свою игру в
городки.
Вышел Самоквасов на
улицу. День ясный. Яркими, но не знойными лучами обливало землю осеннее солнце, в небе ни облачка, в воздухе тишь… Замер
городок по-будничному — пусто, беззвучно… В поле пошел Петр Степаныч.
Ричмонд оказался маленьким английским
городком на берегу той же Темзы, с прямыми широкими, но пустыми
улицами, с высокими, но узкими в три окна домами, выстроенными из красного кирпича, с запертыми магазинами и погруженными в праздничный сон обывателями.
Платен переменил позицию, отойдя за
городок Гольнау и оставив в нем небольшой отряд пехоты. Русская артиллерия принялась разбивать городские ворота, но безуспешно. Генерал Берг дал Суворову три батальона и приказал завладеть городом. Утром он бросился к городу под сильным огнем, выломав ворота, ворвался в
улицы, причем получил две незначительные раны. Город был взят.
Можете иметь понятие о ней по главным
улицам наших уездных
городков, да и некоторые из этих
городков перещеголяют здешний, губернский.
Подъезжает он к
городку, — бубенцы скворчат, колокольчик подзыкивает. Серый наш так пухом и стелется. Влетел с перезвоном в улочку, перед исправничьим домом чуть попридержался. Трах, — ставни настежь, — его скородие в архалуке весь фасад на
улицу выставил, баки по ветру, глаза пьявками, клюквой весь так и залился.
Первое впечатление, производимое ею на новичка, случайно забредшего в ее по большей части узкие и кривые
улицы и в переулки, состоящие из неказистых деревянных двухэтажных, а часто и одноэтажных домиков, построенных в большинстве случаев в глубине дворов, обнесенных решетчатыми или сплошными заборами, — это впечатление захолустного провинциального
городка.
Столоначальник одного из бесчисленных петербургских департаментов Семен Иванович Костин жил на 4-й
улице Песков, местности, в описываемое нами время тихой и малолюдной, напоминающей уездный
городок. Он занимал очень хорошенькую квартирку на втором этаже.
Вечером, перед сном, Юрий Михайлович нежно и тихо погулял с женой по окраинным темным и зеленым
улицам маленького
городка, где они временно жили; и уже в половине одиннадцатого, когда в доме еще возились, лег в постель и сразу уснул.